Читаем без скачивания Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Ингрид приблизилась к месту ночной встречи с непонятной фигурой в плаще, душу наполнило неприятное смятение. Но сейчас же близ того места стоял радостный Нафан и махал ей рукой, подпрыгивая от нетерпения. Испытав огромное облегчение, она побежала ему навстречу, радуясь, что время разлуки с друзьями подошло к концу.
– Нафан! Я так рада тебя видеть!
– Ингрид! Как хорошо! Ты не поверишь, я только подумал, что первому, кого встречу здесь из своих близких друзей, я подарю эту вещь. – Нафан показал красивый кулон из дерева, на котором была инкрустирована какая-то пиктограмма. Ты даже не представляешь, как я рад, что это именно ты! Это моя работа.
– Ух ты, какая красота. – Ингрид с трепетом подставила руки. Ей впервые подносили самодельный подарок, да ещё такой аккуратный, выточенный с огромным тщанием. Отполированный, размером с крупный кабошон, он очень хорошо лежал в ладони.
– Ингрид, что у тебя с лицом? С бровью? – Нафан обеспокоенно осмотрел отёкшую разбитую бровь и поднёс руку к её лицу.
– Ой, шальная пуля. Нужно обладать большим талантом, чтоб собирать именно такие трофеи. – Ингрид не хотела портить настроение Нафану, а потому иронизировала, пока смотрела кулон в руках. – А что это за знак?
Пиктограмма складывалась не то в какую-то морковь, не то в дельфина, смотрящего прямо. Или походила на букву Υ.
– Это, можно сказать, знак моей семьи.
Ингрид посмотрела на Нафана, высоко подняв брови. Он понял, что нужны пояснения.
– Ты знаешь ведь мою фамилию? – начал он издалека.
– Фосфорос.
– Вот, а как переводится «фосфорос»?
– Нафан, я ещё не выучила этот язык. Но по химии нам на земле задавали прочитать историю названий некоторых элементов… «Фосфор» вроде «несущий свет», так?
– Именно! И как связаны это – он указал на подарок, – и моя фамилия? Как думаешь?
Ингрид задумчиво осмотрела подарок. Она любила головоломки, где надо было проявить смекалку, и обычно такие решала быстро. Девочка перебирала в голове разные известные ей символы и пыталась соотнести их с фосфором.
– Может, это птичья голова… – начала она.
– Верно! А дальше?
Ингрид осмелела и продолжила:
– Прямо «Грачи прилетели» Саврасова. Обычно птица – это символ весны. А весна – это время, когда начинает увеличиваться солнечный день…
– Отлично, ты так быстро всё разгадываешь!
Нафан сиял, как отполированный утюг. Ингрид прямо начала гордиться собой. Она надела кулон на веревочке себе на шею. Нафан оценивающе посмотрел на неё и добавил:
– Лучше под одежду. В Ликее не приветствуются украшения на виду.
Это было так: Ингрид уже как-то говорили, что на виду можно носить только знаки отличия, ещё позволительны серьги для девушек, а прочие украшения – только тем, кто закончил обучение в Академии.
– Под одеждой будет путаться с цепочкой от крестика. Я как-то носила две цепочки, одну с крестиком, другую – с подаренным цветочком, но они вечно переплетались.
– Да, тогда лучше не надо. Шею ещё себе натрёшь…
– Тогда остаётся носить только между сорочкой и верхним платьем.
Ингрид надела медальон, убрав его за ворот своего путевого платья.
– А ты не видел Хельгу и Артемиду? А, хотя да, чего ж я спрашиваю, если ты сказал, что я первая, кого ты встретил здесь…
– Да, их я не видел, – улыбнувшись над неловкостью Ингрид, ответил Нафан.
– Как прошли ваши сборы?
– О, всё было замечательно, хотя и непросто. Я тебе потом подробно всё расскажу, а сейчас мне надо вещи свои разобрать. – Он указал на большой походный рюкзак. Вместе они поднялись в пансион, где разошлись по комнатам.
Наконец Ингрид встретила и Хельгу, и Артемиду. Обе они посетовали, что провели прошедшую неделю не с Ингрид, и посочувствовали её разбитой брови. Хельга, подобно Оливии Лаванде, тоже носила с собой масло от травм и ушибов. Она намазала им свежий синяк на лице Ингрид, ссадину начало жечь и щипать. Так как обе девочки знали, где была Ингрид на самом деле, им потребовалось уединиться для разговоров, для чего они быстро записались в термы.
Первая половина дня прошла в подготовке к празднику. Ингрид была, как обычно, на кухне и готовила кушанья. Праздник начался ближе к вечеру. Торжественная церемония проходила на улице: через внутренний двор шествие растянулось на десятки метров. Это было единственное шествие в году с таким ритуалом празднования. Ингрид видела танцующих девушек, которые встречали воинов, поднося им хлеб и питьё из кубков. В завершающей части несли паланкин. «Княгиня, Великая Княгиня!» – раздавался шёпот вокруг, Ингрид напряжённо всматривалась, успев заметить, что среди тех, кто нёс паланкин, были и Деметрос Аркелай, и Георг Меркурий. Из паланкина вышла Княгиня. В этот момент все собравшиеся застыли в глубоком поясном поклоне. На ней было закрытое платье и высокий венец, вуаль с него спускалась на лицо. Потом Ингрид заметила рядом с Княгиней Пара Диакирина. После приветствия все перешли через специальные Врата в Главный зал, где росло Древо, прямо с улицы (Ингрид даже не знала, что эти Врата там есть, настолько ловко они были закрыты в стене). Трон Княгини был установлен на площадке у самой первой ветви дерева, у которой кончалась лестница. Именно там, где Ингрид сидела в прошлую среду.
В шествии учащихся Ликеи и Академии Ингрид впервые повезло: её, как небольшую по росту, пропустили вперёд, и она смогла занять место, с которого было хорошо видно всё вокруг. Княгиня поднялась к трону. Её длинную мантию сняли, подняли вуаль и тогда она повернулась лицом ко всем. У Ингрид отвисла челюсть.
– Фрейя Левкайя?! – спросила она так громко, что во внезапно повисшей тишине её голос долетел до самого Древа.
Все присутствовавшие немедленно обернулись, и даже Княгине стоило больших усилий сдержать улыбку. Ингрид отчётливо видела, как Георг Меркурий закрыл глаза, прикусив губу (кстати, он был хорош собой в торжественном платье с мантией!). Уранос Пифагор стоял намного дальше с холодно-надменным лицом, будто ему опять нанесли оскорбление.
Ингрид резко втянула голову в плечи. На неё одновременно смотрели десятки пар глаз, не то ожидая объяснений, не то укоряя за плохую шутку.
– Я не знала, что она и есть ваша Княгиня, – вроде бы тихо пискнула Ингрид, не рассчитав, что теперь стало ещё тише, и слышен любой звук.
Артемида закрыла ей рот ладонью:
– Тише ты, иерихонская труба, – её шёпот почему-то был слышен едва-едва.
Княгиня произнесла приветственную речь, обращённую к воинам, потом клирик вознёс молитву, и все вместе с хором пропели короткие песни, посвящённые празднику. Потом началось само празднование: с угощениями, песнями, весельем и танцами.
Ингрид определённо нравилось, как здесь было принято отмечать праздники. Тем более, что перед праздником Георг Меркурий успел подарить ей свёрток с красивым платьем из шоколадного бархата. Щемящее чувство благодарности накрыло её волной, от счастья хотелось плакать. Девочку уже даже не волновало, что, кажется, на этот раз вместе с ней в Междумирье переехала её персональная неудачливость.
Торжественный ужин в форме фуршета и танцы проводились в том зале, где обычно трапезничали, поскольку Древо не любило шума. Только под самый конец праздника Нафан всё же уговорил Ингрид на один танец. Она очень стеснялась весь вечер, потому что в отличие от своих сверстников здесь не училась этому с раннего детства. Но, к счастью, движения были несложные, а танцоры – опытными, так что в конце концов согласилась. Нафан вёл хорошо и шептал Ингрид, что и когда надо делать.
– Теперь взмах рукой, волной, – шепнул он ей, когда они двигались по кругу.
Ингрид повторила движение, глядя на остальных. Но надо же было такому случиться: она оказалась слишком близко к стене, где висел лёгкий плафон светильника, и именно этим движением сшибла его с крепления. Тот
